источник: журнал «Абакан». 30.11.2017
Посвящается понимающей меня жене – Татьяне
Дурной
(Рассказ)
Айлек бодро шагал по асфальтированному шоссе, ведущему в Абакан, и вполголоса напевал песню «Не плачь, девчонка», под которую и шагать было легче, и дорога казалась не такой длинной. Только вчера его родственники, живущие в Сапогово, привезли его со старшим братом Пашей из Анжуля в свой аал и оставили их там на ночевку.
– Утром на первом автобусе уедете, – сказал им сродный брат Пектор. – Поэтому ты, Айлек, на экзамен успеешь, а Паше и торопиться не надо: завтра – воскресенье. Заночуете у нас, с отцом моим поговорите, а то он шибко скучает по родственникам, по родной речи. Вот и поговорите с ним по-шорски.
Усадив братьев в летней кухне за стол, Пектор пошел в избу, где еще горел свет, по всей видимости на кухне. Минут через десять вернулся со своим отцом, дядей Соломоном, и с двумя бутылками в руках.
– О, племяши мои, оказывается, здесь! – радостно воскликнул дядя Соломон, широко раскинув свои крепкие руки. – А я – ни сном, ни духом… Эзеннер! – по-шорски поздоровался он со своими племянниками и каждого прижал к своей широкой груди.
Соломон Николаевич лет пятнадцать тому назад переехал в Сапогово из родного аала Тлачик и успел уже крепко обосноваться здесь: работящий мужик сразу же завел хозяйство и за это время оно разрослось в маленькую подсобную ферму; смог породниться с людьми, имеющими власть или крепко стоящими на ногах. А делал он это просто: при рождении каждого ребенка просил таких мужиков стать их крестным отцом. Здесь же у него родились пятеро детей. Так что родней он здесь обзавелся, да вдобавок он, человек широкой души, хорошо жил со своими соседями. То дрова привезет им, то сена. Работая табунщиком на ферме, он всегда имел под рукой тягловую лошадь.
Сам же дядя Соломон больше тяготел к скаковым лошадям: сам обучал их, вскармливал с самого рождения. А резвых скакунов он распознавал сразу. «Скакуна видно тогда, когда он жеребенок, а настоящий мужчина виден тогда, когда ребенок», – говаривал он часто, вспоминая народную мудрость.
Тем временем Пектор уже успел достать из холодильника разную снедь: холодную вареную конину, соленых хариусов и ленков, пучок редиски и лук-батун. Затем разрезал хлеб и поставил на электроплиту сковороду, чтоб поджарить свежую рыбу. Подключил к сети электрочайник.
– Ну, парни, садитесь, – широким жестом пригласил всех за стол дядя Соломон, разливая водку по стопкам.
– Я не буду… – начал отказываться Айлек.
– А тебе сколько лет? – уже внимательнее посмотрел на него хозяин дома.
– Семнадцать, – ответил племянник, но тут же поправился: – Скоро будет… В августе.
– Ну-у, – протянул дядя Соломон, – почти мужик уже. Я в твоем возрасте и сено метал, и на медведя ходил, даже по… – но тут же осекся, но парни вмиг догадались, о чем хотел сказать хозяин дома, увидев озорно блеснувшие глаза его, а тот уже, обращаясь только к Айлеку, сказал: – Я тебе налью одну стопку, но ты ее выпей в два приема, якобы ты повторил. А по нашему обычаю так: после первой чарки всегда нужно выпить вторую, чтобы одному не бродить по свету. А одно полено даже в печи не горит, а два можно и в тайге, и в степи разжечь – так говорят в нашем народе. Уразумел, племяш?
Айлек согласно кивнул головой. Первый же глоток водки прожег все нутро, и потому он сразу же налег на закуску, зажевал сначала с хлебом редиску и батун, а потом принялся за соленого хариуса. Не успел он его доесть, как Пектор поставил на стол сковороду с рыбой, поджаренной на сметане.
– Давайте под горячее повторим, – предложил дядя Соломон, разливая водку уже только в три стопки.
Все выпили по второй, а Айлек допил свою и принялся за жареного ленка. Доел его и попросил чаю. Но, несмотря на то что чай был крепким, у него начали слипаться глаза. Все же сказались и ранний подъем, и долгая дорога, да и водка добавила свое. Заметив это, Соломон Николаевич сказал сыну:
– Пектор, иди разложи диван в зале и постели ему там: пусть отдыхает.
Пектор исполнил веление отца, а Айлек, раздевшись, только приклонил голову к подушке – тут же провалился в сон.
Проснулся он рано, будто кто толкнул его в бок. На улице уже начало светать – это было видно даже из окна. Айлек перелез через Пашу и тихонько выскользнул на улицу.
На востоке уже чуть брезжил рассвет, а в аале вовсю горланили петухи. Айлек глянул на часы – без четверти три. «До приезда автобуса еще ох как далеко, часа четыре, не меньше, – подумал он, а потом начал вычислять: – Так… отсюда до Абакана – километров пятнадцать. Если идти быстрым шагом, то за час можно пройти километров шесть. Эдак я часа за три смогу дойти до города, даже до общаги. Может, еще застану Тайну… А если не застану – разлука на все лето: она после пионерлагеря уедет домой, а я до половины сентября буду в стройотряде…»
И Айлек решил идти в Абакан пешком. Тихонько зашел в избу, взял свою походную сумку, закинул его ремень через голову на плечо и – вперед, кривые ноги! Так всегда говорил одноаалец Вася Шулбаев, когда ходили по смородину на горы Морсыгаш, Могаза или Хазыр Иш, чтобы затем ее сдать в промхоз и получить рублей 20, хотя некоторые, как тот же Вася или Сантер Уксеков, за день зарабатывали по 100 с лишним рублей.
Но ноги у Айлека были стройные, да и сам он на вид был весьма привлекателен: среднего роста, стройный, слегка смуглый, с волнистыми волосами. Он не единожды ловил на себе заинтересованные взгляды однокурсниц, но был верен своей первой любви, своей однокласснице. Но однажды на дне рождения одноклассника Вовки Тюмерекова он познакомился с Тайной, и вскружила она ему голову не столько внешней красотой и стройной фигуркой, сколько своей непосредственностью, чистотой души и светлыми мыслями. Такой, по крайней мере, показалась она ему. И парень заметался: и первую любовь забыть не может, и к Тайне тянет с неизмеримой силой…
Поэтому и шагал он быстрым походным шагом, напевая при этом разные строевые песни и километр за километром сокращая расстояние до Абакана. Шел он не по правилам дорожного движения, да и не знал он их тогда. Нужно было идти навстречу движению машин, а он шел по их ходу. Потому его едва не сбила одна грузовая машина. Хотя стало уже почти светло, солнце начало выбиваться из-за горизонта, и он уже почти дошел до города: невдалеке светились его огни.
«Интересно, сколько там натикало?» – подумал он и глянул на часы – четверть шестого. И тут же заметил на правой стороне дороги силуэт машины, подойдя поближе, увидел, что это, скорее всего, тот самый ЗиЛ-130, едва не сбивший его. «Наверное, сломался, так тебе и надо. Не будешь ездить почти вслепую», – мстительно подумал он и, обойдя ее, продолжил свой путь.
– Эй, парень, ты куда так спешишь? – неожиданно остановил его голос из машины.
– В Абакан, – ответил Айлек, не останавливаясь.
– Садись, подвезу, на машине быстрее окажешься там, – высунулся из окна водитель.
Айлек нехотя остановился.
– Садись, садись, не бойся, уже приветливее пригласил его шофер.
А парень и не боялся. Он, хоть и тонок был в кости, но дрался отчаянно. Научил его этому его брат Паша: «Ты не только руками маши, но и ногами работай» А вкупе со смелостью и проворностью он одерживал победы даже над гораздо более сильными противниками. Да и крепок он был: на турнике подтягивался более двадцати раз, залазил на него различными способами – и переворотом, и силовым приемом. А к тому же в институте целый год занимался в секции по вольной борьбе и достаточно хорошо овладел некоторыми приемами. А четверокурсник Миша Стецко, второразрядник по боксу, живший с ним в одной комнате, поставил ему удар. Поэтому без боязни открыл дверцу и влез в кабину.
– Алексей, – протянул ему руку, знакомясь, шофер.
– Айлек, – также представился Шоров.
– Почти тезки, – в ответ улыбнулся водитель, а затем спросил: – А что означает твое имя? У вас, у хакасов, имена почти всегда что-либо означают.
– Не знаю, – честно признался Айлек. – Скорее всего, что-то связанное с месяцем: первый слог имени, «ай», означает «месяц». Может, «светлый, как месяц», – предположил он, а затем добавил: – А может, «холодный, как месяц».
– Да ладно, – махнул рукой Алексей. – Главное, я вижу, ты парень открытый. А я из Вершины Теи еду. Рано выехал, потому и решил отдохнуть перед въездом в город. Сегодня беготни много будет, вот и решил вздремнуть. А ты чего это в такую рань рванулся-то? И откуда?
Айлек, как мог, объяснил Алексею причину, и тот уже с уважением посмотрел на студента. А потом незаметно разговорились, и Айлек даже не заметил, как въехали в Абакан и мчались по сонному городу.
– Тебе, наверное, в общагу надо, мне же за мостом сворачивать налево, в сторону трикотажки ехать надо. Так что за мостом я тебя ссажу. Годится?
– Конечно! И так хорошо подвез. А отсюда до общаги – рукой подать.
За мостом Алексей остановил машину, и парни, за короткое время ставшие почти друзьями, пожали на прощанье руки. Айлек напрямки помчался в общежитие. Оно, конечно, было закрыто, но рядом с его комнатой № 218 находилась пожарная лестница, поэтому Айлек, поднявшись по ней, тихо постучал в окно. Одногруппник Ганя Чанков отворил окно, и Айлек влез в комнату.
– Ты откуда так рано? – изумленно спросил Ганя.
– Из дому, конечно, – ответил Айлек и достал из сумки пол-литровую банку сметаны и булочки, которые ему дали в Сапогово. – Это тебе к чаю.
– Потом, – сонно зевнул Ганя и улегся на свою кровать.
А Айлек, сполоснув лицо, поднялся на пятый этаж и тихо постучался в дверь 526-й комнаты, где жила Тайна со своими подругами. Дверь открыла Поля, или Поляна, как называли ее подруги по комнате.
– А Тайна вчера вечером уехала лагерь, – сказала она, затем, зайдя в комнату, вынесла оттуда незапечатанный конверт. – Это она тебе написала.
Айлек схватил конверт и, спустившись на второй этаж, не заходя в комнату, начал читать на кухне: «Милый Айлежек, здравствуй! Я сегодня весь вечер прождала тебя, но, к сожалению, не дождалась. Теперь пишу тебе это письмо. Я буду вожатой в пионерлагере «Орленок». Он находится недалеко от поселка Туим, в Ширинском районе. Знал бы ты, как ждала я тебя!.. Как скучаю по тебе…»
Это было преисполненное любовью и нежностью письмо. Казалось, сам бумажный лист источал эти чувства Тайны, поэтому Айлек так сильно сжал кулаки, что побелели суставы пальцев. Так стало больно и обидно, что он поневоле стал казнить себя: «Ну что мне стоило выехать из дому на автобусе? Тогда бы я еще в обед был бы в Абакане, и целых полдня мы были бы с Тайной вместе…». От нахлынувших воспоминаний о сладких встречах, ее поцелуях и нежных объятиях заныло сердце, да так, что он готов был ехать в незнакомый Ширинский район сию же минуту. Но два обстоятельства держали его: сегодняшний экзамен и отсутствие денег, так как стипендию должны были выдать им только послезавтра. А отец дал ему денег только на дорогу и на питание на два-три дня.
Айлек тихо вошел в комнату и улегся на свою кровать, чтобы хоть немного поспать перед экзаменом по истории КПСС. К нему он был готов, поэтому был спокоен за себя, но мысли о Тайне не давали ему покоя. «Надо ехать, – решил он про себя, лежа на кровати. – А то ведь получится, что все лето мы не увидимся: она после лагеря уедет к себе домой, я, чуток отдохнув дома, уеду в стройотряд. И до половины сентября о встрече даже и не мечтай. А если ее еще отправят в совхоз, то вообще до октября не встретимся. Нет, надо ехать… Но только где деньги найти? У Клавдии Фёдоровны занять? Или у другой Клавы? А может, у Кима? Жаль, что Володя в армии. Он мне всегда подкидывал, когда у меня финансы пели романсы… А, посплю, а там видно станет…» – решил он окончательно и зарылся под одеяло, пытаясь заснуть.
Но сон никак не шел к нему. Тогда Айлек решил принять горячий душ, чтоб взбодриться, а перед экзаменом раскошелиться и выпить кофе. У него в кармане оставалось всего что-то около пяти рублей. «Ничего, разживусь у родственников», – решил он и, прихватив полотенце, смену белья и мыло, спустился на первый этаж, в душевую. Контрастный душ взбодрил его, и он, попросив у вахтера утюг, поднялся к себе в комнату.
Парни, оказывается, уже проснулись и заправляли свои постели. Увидев Айлека с мокрыми волосами и с полотенцем в руках, Коля Толмашов и Петя Шаповаленко чуть ли не враз воскликнули удивленно:
– Ты откуда появился?
– Он рано утром приехал, за Айлека ответил Ганя. Я его впустил через окно. Не слышали что ли?
Коля с Петей только махнули рукой: они тоже, готовясь к своим экзаменам, просидели до полуночи. Но у них экзамены должны быть в понедельник, а у Гани с Айлеком, несмотря на воскресенье, – сегодня. Что ж, сессия не знает выходных.
Парни всей комнатой направились в студенческую столовку. После символического завтрака Петя с Колей ушли в библиотеку, а Айлек с Ганей – в свой корпус, на экзамен. Они оба любили ходить на экзамен в первой пятерке, чтоб не дрожать перед сдачей и не листать лихорадочно конспекты или учебники. «Перед смертью не надышишься», – смеялись они над теми, кто, уткнувшись в книжки или тетради, старался хоть что-нибудь «выудить» из них.
Ганя вышел первым отвечать Аде Викторовне Чесноковой. Та задала еще несколько вопросов. Ганя ответил на них, и преподаватель, что-то записав в зачетке, отпустила его. За ним пошел отвечать Айлек, получил «хор» и, довольный, вышел в коридор. К нему сразу же бросились одногруппники:
– Ну как?
– Хор! – громко ответил он и тут же обратился к Гане: – А ты как?
– Так же, как и ты.
Теперь, успешно сдав экзамен, Айлек еще тверже решил ехать в этот доселе не известный ему пионерский лагерь «Орленок». Потому он в первую очередь побежал к Радионовым занять денег. Но их дома не оказалось. «Наверное, куда-нибудь уехали, пойду к Киму», – решил он.
Ким, сродный брат по отцовской линии, оказался у себя в комнате, в общежитии «Енисей» Он, конечно, знал, что Айлек дружит с Тайной, и без лишних вопросов дал ему червонец.
А поздно вечером Айлек сидел в поезде «Абакан – Красноярск» и летел неизвестно куда. Но, будучи человеком коммуникабельным, он, назвавшись, начал расспрашивать соседей по купе, как ему доехать до Туима и до пионерлагеря «Орленок» и даже объяснил причину его поездки туда. На его счастье, одна из женщин, которая назвалась Людмилой Сергеевной, была жительницей именно этого поселка. Но она сказала:
– Только вам, молодой человек, надо будет сойти на одну станцию раньше, перед Туимом. Там и найдете нужный вам лагерь «Орленок». Там два лагеря по соседству находятся, но их названия должны быть написаны на воротах – так что найдете. Туда мы приедем рано утром. Я вижу, глаза у вас усталые, можете ложиться спать, а я вас разбужу, да и проводнице скажу.
– Да, спать охота, сегодня пришлось рано вставать. Да и экзамен сегодня был…
– Так вы – студент?
– Да.
– Тогда угощайтесь, – Людмила Сергеевна вытащила из своей сумки хлеб, колбасу, яблоки и бутылку газировки. – А как экзамен-то сдал? – уже перейдя на «ты», спросила она.
– На четверку, – ответил Айлек, уплетая за обе щеки еду.
– Молодец.
Перекусив, Айлек полез на вторую полку и мгновенно заснул. Проснулся оттого, что кто-то осторожно тронул его за плечо:
– Вставай, Айлежек… Ты почти рядом со своей девушкой…
Айлек, спрыгнув с полки, побежал умываться, а затем, умытый и причесанный, с нетерпением стал ждать остановки поезда. Вот промелькнули какие-то строения.
– Это и есть пионерские лагеря, – пояснила Людмила Сергеевна. – А который из них «Орленок» – найдешь сам. От станции до них – около километра.
Поезд только остановился, и Айлек, попрощавшись с попутчиками и поблагодарив Людмилу Сергеевну, спрыгнул с поезда.
До пионерских лагерей он домчался быстро, будто попутный ветер подгонял его. Подошел к одним воротам, написано – «Дружба». Айлек повернулся на 180 градусов и уперся в ворота с надписью «Орленок». Сердце бешено застучало в груди от ожидания близкой встречи с любимой. «Но как же найти Тайну среди всех этих корпусов? В которой находится она?» – с волнением подумал он и начал обходить лагерь, корпус за корпусом. Одни из них были закрыты на замок, другие открыты, но в них никого не было.
Наконец, во втором от конца по счету здании он увидел лежащих на полатях людей. Все они почему-то спали, укрывшись с головой одеялом. В ногах он увидел знакомые Тайнины кеды. «Которая из них Тайнушка?» – начал вычислять Айлек. А затем, выбрав самую маленькую фигурку, бережно тронул за ноги. Человек высунулся из-под одеяла, и это была – Тайна! Она тут же соскочила с полатей и, крепко обняв Айлека, громко прошептала:
– Ну ты и дурной!..
И припала губами к его губам…
Олег ШУЛБАЕВ